Участники встречи в ЮАР приняли 18 июля итоговое коммюнике, выдержанное в позитивных тонах. Ее участники подтвердили стремление к укреплению роли G20 и выполнению ее рамочных задач. Из конкретики «двадцатка» согласовала выпуск специальных прав заимствования (SDR) в объеме $113,8 млрд, в котором примут участие 35 стран.
Но в целом коммюнике встречи в Дурбане выглядит скорее декларативным, чем кого-либо к чему-либо обязывающим. Ожидать большего вряд ли следовало, поскольку пятидневная встреча представителей финансовых властей G20 с самого начала проходила в достаточно дискомфортной атмосфере. Уже второй за этот год отказ от участия американского министра финансов Скотта Бессента (который не хочет быть объектом всеобщего раздражения из-за тарифной политики администрации Трампа) сразу же поставил под вопрос эффективность как нынешней встречи, так и организации в целом. Бессент не делает секрета из того, что США вообще не видят особого смысла в существовании «двадцатки» при наличии «семерки».
Ситуацию усложняет и то, что участие восьми стран G20 в объединении БРИКС+ создает своего рода «клуб внутри клуба», дополнительно разрыхляя «двадцатку», усложняя процесс принятия решений и привнося в нее элементы глобального противостояния между Западом и остальным миром. Администрация Трампа ранее заявляла, что страны БРИКС будут обложены 10-процентными пошлинами в качестве «наказания» за возможные попытки отказаться от доллара во взаиморасчетах.
В Дурбане стало очевидным, что основа, на которой в 1999 г., на пике глобалистского тренда, создавалась «двадцатка» — предположение, что крупнейшие экономики мира имеют общие интересы, — не выдержала испытания тем, что некоторые экономисты называют slowbalization (замедлением темпов интеграции мировой экономики и ее откатом к эпохе замкнутых региональных рынков). Китайский проект «Один пояс — один путь» представляет собой наиболее мощный пример происходящей регионализации. Отказ США от финансирования ряда международных проектов размывает концепцию «общего процветания» с другой стороны и создает ощущение всеобщего хаоса.
справка
G20, несмотря на название, включает 19 стран: Аргентину, Австралию, Бразилию, Канаду, Китай, Францию, Германию, Индию, Индонезию, Италию, Японию, Южную Корею, Мексику, Россию, Саудовскую Аравию, ЮАР, Турцию, Великобританию, США. В качестве коллективных членов в группу входят также Евросоюз и Африканский Союз.
«G20 пребывает в экзистенциальном кризисе»
Руководитель департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ:
«Двадцатка» пребывает в экзистенциальном кризисе как из-за позиции США, которые в 2026 г. примут в ней председательство, так и из-за общего непонимания, в каком направлении движется этот формат. Страны БРИКС+, а лучше сказать, страны Глобального Юга, совсем иначе представляют это направления, чем страны Запада. Различие в подходах особенно обострилось в последние 4 года, когда призывы к реформам международных институтов, к вниманию к проблемам Юга, так призывами и остались.
G20 изначально создавалась как инструмент координации макроэкономической политики ведущих экономик мира. В последние же лет пять, что совпало с председательством в объединении стран глобального Юга, концепция сильно поменялась в сторону координации механизмов развития. Например, лозунг южноафриканского председательства так и звучит: «Солидарность, равенство, устойчивое развитие». На практике это означает требование выделения больших денег от международных институтов на нужды слаборазвитых стран. В 2023 г. коллективным членом «двадцатки» стал Африканский Союз. Это совсем иная повестка, чем та, с которой создавалась G20. Я бы не называл ее конфронтационной, но развитые страны не видят в ее продвижении особого интереса.
В результате в G20 всеобщее раздражение буквально витает в воздухе, что не может не сказаться на продуктивности ее работы. При этом «двадцатка» остается площадкой для взаимодействия стран Глобального Юга с коллективным Западом. Что особенно важно для России — это один из немногих форматов, где РФ сохраняет возможность какой-никакой коммуникации с недружественными странами. Другие страны, в БРИКС не входящие, рассматривают G20 как площадку для взаимодействия с Китаем. Россия как раз поддерживает текущую повестку, но в то же время она не полностью «наша». Ключевые сюжеты российской повестки все-таки лежат в несколько иной плоскости.
«Эволюция G20 полностью отражает происходящую фрагментацию мировой экономики»
Завкафедрой мировой экономики и управления внешнеэкономической деятельностью факультета госуправления МГУ имени М.В. Ломоносова:
Нынешняя встреча G20 — не первая, где ощущаются конфронтационные настроения. Каждый год все заметнее укрепляется блоковость. Но это полностью отражает происходящую фрагментацию мировой экономики, «блокализацию», отход от глобального сотрудничества к межрегиональной конкуренции.
Казалось бы, зачем тогда собираться вместе, если заранее понятно, что дороги участников этого сообщества расходятся все дальше? Но такие саммиты продолжают выполнять очень важную роль сверки часов, даже если эти часы показывают разное время. Несмотря на то, что глобальный Север ведет себя, мягко говоря, некрасиво по отношению к остальному миру, как метрополия по отношению к колониям, но на уровне «двадцатки» все же остается окно возможностей для договоренностей, пусть это окно сегодня и сужается.
Есть некий парадокс в том, что в 2026 г. председателем «двадцатки» становятся США — страна, для которой сегодня выглядят чуждыми сами основополагающие принципы этого формата. США откровенно навязывают миру свою гегемонию, облагают данью в виде тарифов весь мир, словно они их вассалы. Вряд ли председательство США в G20 похоронит эту организацию, но что 2026 г. пройдет там скучно, с мероприятиями «для галочки» — такой шанс весьма велик. Но уже в 2027 г. новая страна-председатель точно постарается наверстать потерянный год и подхватить флаг «двадцатки».
В конце концов, США сами не заинтересованы в снижении роли G20, потому что в мире нарастает ощущение, что он, этот мир, вполне может приспособиться жить без американцев. Пример тому подает Китай, который активно строит производственные и логистические цепочки, в которых американское участие либо минимальное, либо вообще отсутствует.
«G20 — это не место, где бедные выпрашивают милостыню у богатых»
Профессор, доктор экономических наук:
Я не склонен думать, что «двадцатка» себя изжила или изживает. В первую очередь потому, что пренебрежительное отношение Скотта Бессента к ее мероприятиям не означает, что США полностью игнорируют эту площадку. США хотят повысить там свое влияние, и делают это так, как им это кажется правильным.
Понятно, то, что кажется правильным администрации Трампа, совсем не кажется таковым другим странам, в том числе и странам БРИКС. Но страны БРИКС и в целом Глобального Юга совсем не настроены на конфронтацию с США в частности и с Западом в целом, они, напротив, стараются проявлять максимальную гибкость, чтобы вписать свои экономики в международное разделение труда. Если бы G20 существовала для того, чтобы перекачивать средства доноров в пользу менее развитых стран, то потеря к ней интереса США и Евросоюза на самом деле лишало бы ее существование смысла. К счастью, этот формат существует не как место, где бедные выпрашивают милостыню у богатых, а как площадка, где ее участники обмениваются мнениями о том, что хорошо и что плохо для мировой экономики в целом, без разделения на Юг и Запад (или Север).
Несомненно, на стороне западных стран есть силы, недовольные тем, что ряд членов G20 наращивают усилия по продвижению собственной, не совпадающей с западной, повесткой. Эти силы не могут принять, что у Глобального Юга есть собственные интересы, стремление развиваться как самостоятельные экономики, а не как «подручные» развитых стран. Развитие стран Юга происходит не в ущерб кому-то — в этом принципиальное отличие их подхода от западного. Но Западу придется к этому привыкать.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
