— Минпромторг предложил ритейлу перейти на долгосрочные контракты с фиксированным диапазоном цены на овощи борщевого набора. Какой была реакция правительства на него?
— Это предложение было разработано совместно с бизнесом. Торговые сети больше всех заинтересованы в том, чтобы постоянно иметь товары, востребованные у наших потребителей. Поэтому формат долгосрочных контрактов — он взаимовыгоден. Он выгоден и производителю, которому проще понимать, что в течение 12 месяцев у него точно будет сбыт продукции. Производитель может планировать посевную, планировать объемы своих финансовых затрат на содержание земельного участка сельхозназначения. И он выгоден для сетей — их полки всегда будут заполнены востребованным продуктом. Мы вместе с бизнесом разработали формулу, при которой фиксировалась бы цена — но не в абсолюте, а в виде «вилки», диапазона с минимальным и максимальным уровнем цены.
Для чего это нужно? Понятно, что есть сезонные колебания, есть свежий урожай. Новый урожай, который только что взошел, всегда дешевле. А есть конец сезона, когда товара не хватает, и он дорожает. Есть логистические издержки и дополнительные затраты, которые несут на себе и сельхозпроизводители, и торговые сети. Именно потому, что они отличаются от региона к региону, абсолютную цену установить сложно.
Предложение установить минимальный и максимальный предел [цены], в котором будут работать наши производителей, мы считаем целесообразным. И предложение — не регуляторное, нормативного акта не требует. Оно, скорее, проактивное. Нас поддержал Минсельхоз, и сейчас ведется работа непосредственно с производителями сельхозтоваров. Идет подбор поставщиков, которые согласны на этих условиях заключить контракт.
А по поводу борщевого набора — думаю, любая хозяйка и любой потребитель в России точно знает, что такое борщ. Для нас важно, чтобы для потребителей были нормальные цены на картошку, свеклу, капусту, лук и пр.
— Работать по этой программе будет какой-то ограниченный круг торговых сетей и поставщиков? Или все ритейлеры?
— Это формат, когда сети и производители сельхозтоваров берут на себя добровольные обязательства. Это форма их нормальной коммерческой работы. Мы им просто рекомендуем работать так — и показываем, что такая работа позволит им быть эффективными. Все федеральные торговые сети уже откликнулись и сказали: «Да, такой подход нас не просто устраивает, мы его считаем правильным, и начали проработку со своими поставщиками». Крупные ритейлеры предложение по диапазону цен на овощи поддержали.
Надеемся, что и региональные сети, и даже те магазины, которые покупают разовую продукцию у фермера, смогут перейти на такой формат. Мы рекомендуем всем. Будем следить, как много таких контрактов будет заключено.
— В начале года вы говорили, что к 2027 году планируется наладить инфраструктурные решения для поддержки и роста российского несырьевого экспорта. Что уже сделано в этом направлении за прошедшие полгода, каких результатов удалось достичь?
— К 2027 г. мы хотим представить нашим экспортерам первые решения. А цели мы ставим чуть дальше: на 2030 г. , как и указал президент. Эта работа ведется в рамках достижения национальных целей и реализации нацпроекта «Международная кооперация и экспорт», где мы создали отдельный структурный элемент: федпроект по созданию зарубежной инфраструктуры.
Что относится к инфраструктуре? В первую очередь нас, как министерство, курирующее промышленность, интересует создание промышленных парков. Мы считаем, что это эффективный способ присутствовать на рынке. Вы видите, что все больше государств сейчас развивают политику по привлечению инвестиций и развитию компетенций внутри страны. Невозможно устойчиво работать на рынке, если ты не создаешь там производство.
И такая практика у нас уже есть — я привожу в пример Узбекистан. Два промышленных парка уже работают. Еще два, мы надеемся, откроются до конца года. Партнеры уже предлагают новые земельные участки для того, чтобы российские компании создавали промышленные предприятия у них на территории. Мы за последние пару месяцев подписали два документа важнейших. Один — это межправительственное соглашение по созданию российско-таджикистанского промышленного парка в Душанбе. Результаты этой работы мы, может быть, успеем вам показать уже в следующем году, не дожидаясь 2027-го. Что касается второго важнейшего документа — это контракт-узуфрукт, договор о предоставлении земельного участка для строительства российской промышленной зоны в Египте, в городе Айн-Сохна на юге Суэцкого канала. Прекрасная промышленная зона — и замечательный участок, всего восемь километров от порта с прилегающей инфраструктурой, отведен для строительства российского промышленного парка. Ведем работу с резидентами для того, чтобы приступить к планированию территорий и понимать, что мы будем там застраивать.
Под инфраструктурой мы понимаем не только создание промышленных объектов, но и работу над созданием логистических объектов. Такие транспортно-логистические хабы позволят нам присутствовать не только в стране, где мы инвестируем, но и дальше продвигать товар — внутрь континента или в близлежащие государства. Над этим мы ведем работу вместе с Минтрансом и крупнейшими логистическими операторами.
Еще одна составляющая — нужно, чтобы под данные логистические хабы создавались маршруты. Чтобы не просто был построен хаб, но и экспортер понимал, что он может воспользоваться транспортной инфраструктурой и отправлять, условно, раз в месяц товар в этот порт. Лучше чаще, конечно. И тогда сам по себе создается поток под эти объекты. Я очень надеюсь, что таких объектов будет больше. Но мы в этом году уже начали пробовать — называем это «раскатывать новые маршруты».
— Это будут маршруты в упомянутые страны, то есть Узбекистан, Таджикистан?
Нет. Мы смотрим также на морские логистические маршруты. Мы смотрим на континенты, где пока российские продукты не очень знают. Может быть, мы недостаточно присутствуем там, но они нам кажутся очень перспективными. В первую очередь, Африка: растущее население, растущие компетенции. И им потребуется множество продукции, которую мы можем и умеем хорошо производить. И страны Южной Америки тоже смотрим. Мы запустили маршруты в Южную Америку, регулярные маршруты уже идут в Африку — это увеличит наш товаропоток.
— Кто охотнее всего идет на контакт? Может быть, есть государство, которое сильнее других хочет присутствия российской инфраструктуры на своей территории?
— Мы с вами находимся на Петербургском международном экономическом форуме. Можете посмотреть лист делегатов и увидеть страны, которые активнее всего хотят привлекать инвестиции из России. Это не шутка, это правда — люди приезжают сюда для деловых переговоров и, в первую очередь, для привлечения инвестиций в их страны. Также они рассматривают Россию как точку приложения их инвестиций. На тех континентах, о которых я говорил, мы прорабатываем наиболее эффективные с точки зрения логистики страны. По результатам отборов, которые прошли у нас в этом году на компенсацию затрат логистическим операторам на раскатку таких маршрутов, выиграли маршруты в Танзанию — это восточное побережье Африки, Сенегал — западное побережье Африки, Южно-Африканская Республика. Недавно был запущен без государственной поддержки маршрут в Нигерию, прямой логистический сервис. Нигерия — наш хороший и стабильный партнер, наши торговые отношения развиваются. По Южной Америке — мы стимулируем развитие сервиса [по направлению] в Бразилию. Мы видим большие перспективы не только в самой Бразилии, но и [расцениваем ее] как выход дальше в страны Южной Америки. И безусловно, мы рассматриваем как точки для наших логистических маршрутов самые дружественные на том континенте страны — Венесуэлу, Никарагуа, Кубу.
— Помимо планов по экспорту российской продукции, вы говорили о планах по локализации российских технологических решений за границей. Есть ли реальный спрос на них?
— Конечно, есть. Даже в мире отмечается, какой технологический прорыв произошел в России за последние три с половиной года. И сами же бывшие западные партнеры нас подтолкнули к этому технологическому прорыву.
Посмотрите на содержание национальных проектов технологического лидерства. Мы закладываем в каждый из них такие решения, чтобы они могли быть экспортированы. Яркий пример тому — беспилотные авиационные системы. Мы планируем целую дорожную карту по развитию экспорта беспилотников гражданского назначения, потому что они уже применяются абсолютно во всех сферах практической экономики. Это одно из перспективных направлений.
Мы внимательно смотрим и за развитием химической промышленности. Огромный потенциал у нее. Незаконные санкции обратили внимание всего бизнеса, до какой степени был монополизирован рынок поставок определенной химической продукции. То, что мы сейчас производим, абсолютно точно будет востребовано по всему миру.
Развивается дальше машиностроение. Я хочу обратить внимание, что нам пришлось в течение двух-трех лет проводить работу по замещению некоторых узлов и компонентов, которые раньше поставлялись из европейских стран, из США, на наши собственные компоненты — либо на узлы, которые произведены в дружественных странах. Зачастую это требовало полной переработки конечного изделия, оборудования и техники. Но это направление тоже имеет большой экспортный потенциал. В первую очередь — это транспортное машиностроение. Наши решения востребованы в части железнодорожного машиностроения, или, например, общественного транспорта — от автобусов, в том числе электробусов, до троллейбусов, которые пока не используются во многих странах мира, но в этом направлении есть большие перспективы.
Нельзя забывать о том, что Россия сильна ресурсами, и мы стараемся увеличить долю переработки на территории нашей страны по тем направлениям промышленности и отраслям, в которых мы исконно были лидерами. Это и металлургия, это и лесопромышленный комплекс, это, конечно, минеральные удобрения.
— В этом году министерство внедрило новую транспортную субсидию, которая компенсирует до 50% стоимости фрахта для экспортеров. Будет ли увеличен лимит (сейчас — 1,2 млрд руб.), и какие направления грузоперевозок поддерживаются?
— Это субсидия, направленная на создание новых маршрутов в рамках международных транспортно-логистических коридоров. Вы правы, порядка 1,2 млрд руб. будет израсходовано в текущем году на данную меру поддержки — под те маршруты, которые мы указали.
Сейчас вступаем в этап бюджетного планирования на ближайшую трехлетку. Проанализировав результаты в этом году, мы рассчитываем на увеличение такой поддержки. Потому что помимо маршрутов, которые я уже назвал — всТанзанию, Сенегал, ЮАР, Бразилию, Венесуэлу, Никарагуа, на Кубу, — мы видим потенциал и в других странах. Нужно увеличивать количество маршрутов, а также увеличить длительность поддержки. Мера нужна для того, чтобы привлечь экспортера к этим маршрутам и к этим странам, к этим рынкам. А дальше цена от возросших объемов поставки станет ниже. Но не забывайте, что мы оставили нашу традиционную логистическую субсидию, которой мы компенсируем затраты непосредственно экспортерам. Она будет таргетирована в первую очередь на отрасли, которые нуждаются в такой поддержке, и на регионы отправки. А, может быть даже, и на целые маршруты. Мы сейчас вместе с Российским экспортным центром, который является «держателем» этих мер, оператором по этим субсидиям, обсуждаем как раз рамку этих мер на следующий год.
— И снова — про несырьевой неэнергетический экспорт. К 2030 году он должен увеличиться не менее чем на две трети по сравнению с показателем 2023 года. Как добиться этих показателей?
— Вопрос хороший. Вы сейчас можете и дальше меня спрашивать, говорить о том, что в последние годы не такой большой рост, как хотелось бы... Мы долго с вами можем рассуждать об объективных причинах, почему динамика роста не такая, как хотелось бы. [Ведь] многие рынки для нас просто закрылись в один момент, и логистическая сеть так же сломалась, потому что она строилась на перевалке продукции в определенных точках мира. Считаем, что мы сейчас проходим абсолютно нормальную фазу перестройки маршрутов и изменения географии поставок. Именно поэтому большой акцент и в нашем с вами разговоре, и в работе Минпромторга совместно с Российским экспортным центром делается на логистические маршруты, и на компенсацию затрат на транспортировку продукции. Мы рассчитываем, что эти устойчивые транспортные связи заработают в какой-то определенный период. 2025–2026 годы как раз и отводятся на то, чтобы логистические компании и бизнес перестроили свою логистику, свои финансовые отношения со странами-партнерами и наладили регулярный сервис и регулярные финансовые взаиморасчеты. А с 2027 г. рост планируется тот, который необходим для достижения национальной цели. Которую, естественно, под сомнение мы ставить не можем. Ее поставил президент, будем исполнять.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
