Руководитель комитета по глобальным проблемам и международной безопасности научно-экспертного совета Совета Безопасности РФ
Что важного в новом этапе переговоров.
Во-первых, возобновляется диалог трехлетней давности, что означает принципиальную преемственность по отношению к тому, что было согласовано три года назад. Как бы Киев ни пытался уйти от этой связи, из песни слово не выкинешь. Тем более, что ценой отказа от тех договоренностей стали три года кровопролитной войны с ухудшением условий для Киева. И вопрос об ответственности за это неизбежно стоит, в том числе внутри Украины.
Во-вторых, переговорный процесс, понятно, не имеет посредников, хотя президент Дональд Трамп застолбил за собой такую роль, оставаясь в то же время одной из сторон конфликта, о чем на днях напомнили в Госдепартаменте, раскритиковав стратегию прежней администрации по нанесению России поражения в затяжном конфликте.
История дипломатии показывает, что при урегулировании выигрывают и посредники, реализуя те или иные свои интересы, например, территориальные. Одновременно они могут служить гарантами заключенных соглашений. Американцы уже получили соглашение по контролю над природными ресурсами Украины, которое обеспечивает им ставки в её экономическом развитии. Это подается Вашингтоном как вариант гарантий с их стороны.
В-третьих, прямые переговоры ставят крест на попытках обеспечить Киеву пресловутую «позицию силы» с опорой на некую международную коалицию, которая «вызовет русских на ковер» и просто продиктует Москве условия мира. Эта стратегия не имела шансов на успех изначально. Как это широко признается сейчас, Россия никогда не пошла бы на этот предполагаемый «Версаль» (запланированный было на многосторонней встрече в Саудовской Аравии в июле 2023 года, — но украинский «контрнаступ», на который рассчитывали, провалился).
К тому же, мироощущение западных элит, включая американцев, презирает слабых, и Киев до сих пор там поддерживают только потому, что иначе надо было бы признать свою слабость и неготовность бросить силовой вызов Москве. Трамп готов отделить себя от слабаков европейцев, которые уже начали операцию по устранению главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, назначавшейся под Байдена и ставшей неуместной фигурой в новом западном раскладе.
В-четвертых, и значение этого трудно переоценить, переговоры, признаваемые всеми сегментами мирового сообщества, фактически снимают блокаду международного информационного пространства, закрытого усилиями Запада для альтернативных нарративов, прежде всего российского. Теперь медийно-информационное измерение конфликта становится по-настоящему состязательными. Можно сказать, что российская точка зрения, а именно апеллирование к первопричинам конфликта, появилась в глобальной информационной среде.
Пятое, и, возможно, наиболее стратегически значимое: Москва буквально «перевернула доску», не дав загнать себя в заведомо проигрышную позицию перемирия, из которого политически было бы трудно выйти. Теперь риски выхода из переговорного процесса ложатся на украинскую сторону. При том, что всё в переговорах будет увязано в единый пакет, то есть никакого прекращения огня, пока не будут согласованы главные пункты мирного договора, который по своей природе не может не узаконить новые границы и, тем самым, дать Украине реальные гарантии безопасности.
Наконец, значение имеют исторические прецеденты. Об этом говорил глава российской делегации Владимир Мединский. Сплошь и рядом переговоры велись сторонами под аккомпанемент боевых действий, например, по два года в войнах в Корее и во Вьетнаме. Это и понятно, отсутствие доверия между сторонами характеризует и нынешний украинский конфликт. Более того, упоминалась Северная война, когда только через 12 лет после Полтавской битвы был подписан Ништадтский мир. Он был важен для легитимации территориальных приобретений Петра I и нового статуса России в европейской политике.
Применительно к Украине уместно вспомнить и другое: для заключения мира шведам понадобилось избавиться от своего воинственного короля и заодно перейти к новой форме правления — конституционной монархии. Причем в Ништадтском мире есть положение, косвенным образом обязывающее российскую сторону содействовать сохранению в Швеции этой новой формы правления. Тогда это вовсе не рассматривалось как вмешательство во внутренние дела, а диктовалось логикой дружественных отношений.
Отношение к ситуации имеет и непростая позиция Вашингтона, стремящегося во что бы то ни стало форсировать процесс урегулирования. Тут выбор непростой — между давлением на Киев с перспективой проведения там выборов и эскалацией санкционного давления на Россию. В последнем случае, если речь не идет о блефе, в США готовятся вторичные санкции в форме введения 500-процентных пошлин на товары из всех стран-импортеров российских энергоресурсов, а это прежде всего Китай и Индия. Но тогда рушились бы все надежды на нормализацию с Россией в рамках великодержавной «транзакционной дипломатии» и наносился бы удар по перспективам отношений с Пекином, с которым Вашингтону вроде как удалось отойти от пропасти тарифной войны.
Не исключено, что главный риск состоит в том, что Трамп в этом случае «перепишет» на себя войну на Украине и заодно окажется в прежней «теплой компании» западных союзников. Другими словами, это значило бы отдать на волю Москвы всю внешнеполитическую стратегию «Америка превыше всего!».
В любом случае, интрига явно превосходит мелкое интриганство ведущих европейских столиц. Россия сделала свой выбор, действуя объективно с позиции не только правды, но и силы. Мы переписали правила игры, которые пытались нам навязать. И если вопросы урегулирования на Украине будут решаться между Москвой и Вашингтоном, то уже в этой новой парадигме классической дипломатии.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
