Директор Института стратегических исследований и прогнозов РУДН
Сразу и решительно отметем аргументы феминисток «второй волны», дескать, релевантно размышлять об этой теме могут только физиологические женщины, и тем более феминистов он/она/они «третьей волны» о том, что сама постановка такого вопроса есть «дискурсивный конструкт на основе матрицы бинарных оппозиций в руках противников нефиксированных плавающих квир-субъективностей».
Два мощных мыслителя современности, Хиллари Клинтон и Муаммар Каддафи, представляющие как раз глубокую диалектическую пару, давно ответили всем сомневающимся: «Права женщин — это права человека» и «Женщина — человек. Мужчина — тоже человек... И всё‑таки мужчина — это мужчина, а женщина — это женщина...»
Более 70% служащих государственного управления в России составляют женщины. Так говорит статистика. А если верить Бернарду Шоу, то «за каждым великим мужчиной всегда есть женщина, которая в него верила», что ещё несколько корректирует общую картину. Но речь в действительности о другом: администрирование и публичная политика — сущности пересекающиеся, но не идентичные.
Буду субъективен. Нужно только приветствовать увеличение присутствия женщин внутри процессов принятия решений по ключевым политическим вопросам, ведь давно известно, что мужчины устают от сна, занятий любовью, песен и танцев быстрее, чем от войны. Отрицайте свою гормональную природу сколь угодно долго, но пока вы не пройдете курс антиандрогенов — факт остается медицинским. Женщина в публичной политике — это фактор стабильности, но также, что важнее, это переменная внутри стандартной модели, фактор случайности, альтернатива, трикстер, этика и эстетика. В идеальной политике, где все это возможно и востребовано.
Сегодня западная модель политической коммуникации для публичного спектра описывается конструктом «режим коллективной безответственности». Такой режим подразумевает, что точка принятия решения не просто смещена — она намеренно скрыта и завалена ворохом взаимоисключающих заявлений и интервенций по всему смысловому спектру, подчас даже с перехлестом эмоций далеко за границы экстремумов. Рацио подменяется эмоцией, а эмоции выдаются за аргументы. Общество постиндустриальных батраков эту модель принимает и вновь уходит в свои персональные цифровые симулякры.
Присутствие женщин в политике, как показывает практика, не влияет на вышеуказанный режим ответственной безответственности. Как не прошёл проверку и миф, что «женщина — это всегда дипломатия, а не война». Как бы ни стремились евангелисты постмодерна избавиться от архетипов и традиций, а все равно «учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии».
Да, учить женам нынче дозволено, может даже показаться, что роль женщины в публичной политике выросла, однако, кажется, что все это только тени на стенах пещеры. Тени яркие и четкие, подчас куда более осязаемые, чем фигура Макрона или Шольца. Они приносят радость, покой, ощущение справедливого равенства и гражданской зрелости, но все-таки остаются тенями.
Мы не можем и не должны мешать гражданке Эос идти в публичную политику, даже, возможно, международную — а вот ей самой было бы неплохо определить целеполагание. Тогда все будет честно. И нет в этом никакого цисгендерного шовинистического скептицизма.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
