— Мы знаем, что ВЦИОМ нанимает на работу не только социологов и аналитиков, но и психологов. Известно, что одна из основных проблем, с которыми работают психологи, — это одиночество. Мир захлестывает эпидемия одиночества, особенно ярко это проявляется в Японии, в Штатах. Насколько этот тренд затрагивает Россию?
— Затрагивает очень здорово. По данным последней переписи населения 2021 г., виден резкий рост доли домохозяйств, состоящих из одного человека. Это началось в Японии, а теперь тренд захватывает уже большинство территорий планеты. За исключением, может быть, самых слаборазвитых. По сути, осталось в мире 3 региона, где продолжается демографический бум. И по странному совпадению это 3 самые слаборазвитые территории: Африка, Центральная Азия, Индийский субконтинент. Но понятно, что со временем, скорее всего, это тоже прекратится.
Однако именно сегодня там нет проблемы одиночества. А вот во всем остальном мире эта проблема есть, и в России она стоит так же очень остро. Причин тому много, и они сложные и сложно поддающиеся решению в короткие сроки. Поэтому да, одиночество — это то, с чем нам придется жить еще многие годы.
— А что является его основным триггером? Вы сказали, что можно установить корреляции с демографией. Какие причины и какая связь с ростом или, наоборот, сокращением населения в стране?
— Главная причина носит комплексный характер. Мы находимся в уже новой экономике. Эта экономика быстрая, продуктивная, разнообразная. И она, конечно, дает гораздо больше, чем предыдущие модели экономики.
Мы сегодня живем существенно лучше, чем раньше — если немножко абстрагироваться от тех тревог и волнений, которые сегодня всех захватили. Я говорю не только о россиянах. По сути, какой регион мира ни возьми, везде свои боли, тревоги. Турбулентность приобрела глобальный характер. Но при этом живем мы с материальной точки зрения очень даже неплохо — существенно лучше, чем буквально несколько десятилетий назад. Но за это надо платить, и плата за эту высокую эффективность и высокую продуктивность экономики постоянно растет. И чем мы платим? Мы платим вовлеченностью. Все работают больше. Мы платим своим вниманием. Нужно постоянно потреблять новую информацию. Нужно быть, что называется, в тонусе. Мы должны себя поддерживать в тонусе и физически. То есть мы больше вкладываемся в себя, потому что иначе мы будем неконкурентоспособны, сойдем с дистанции, а надо же еще как-то до пенсии дотянуть.
Как это всё связано с одиночеством? Так, что сегодня жить в семье уже не является витально необходимым с экономической точки зрения. Сегодня одинокий человек вполне может жить нормально. С другой стороны, на общение, на завязывание каких-то серьезных связей, на брак, на детей, времени остается всё меньше. Поэтому мы переходим к малодетной семье. Да, ребенок нужен, но одного достаточно. Может быть, хотелось бы больше, но ресурсов на это нет. Такая логика становится всё более распространенной во всем развитом мире. Россия не исключение. Это логика одиночества, по большому счету. Чем более богато, более обеспеченно, более современно, ярко и разнообразно мы живем, тем больше у нас одиночества, тем меньше у нас социальных связей.
— Если этот тренд экстраполировать на будущее, чем всё это может закончиться? Детей онлайн завести и воспитывать невозможно...
— Можно поразмышлять, что будет дальше. Давайте не забывать об искусственном интеллекте, который просто революционно развивается, становится каждый день всё более эффективным, удобным, кастомизированным. И где мы будем искать спасение от одиночества? Я думаю, в нем, в искусственном интеллекте. У каждого скоро появится свой собственный искусственный друг, который будет компенсировать наше одиночество, наше изоляцию, нашу тоску по общению с кем-то, кто тебя понимает, кто тебя любит, кто всё сделает для тебя. Он будет постепенно становиться тем самым субститутом, который замещает живое человеческое общение. Вот куда мы идем. Вы же с Алисой разговариваете?
— Ну, стараюсь пореже это делать.
— Стараетесь пореже, но скоро будете разговаривать почаще и на более серьезные темы, я вам гарантирую.
— А как-то можно измерить долю людей, которые чувствуют себя одинокими? У вас есть такие оценки?
— Опросы — это не палочка-выручалочка, и не во всех случаях они применимы. Но в данном случае они как раз очень применимы. Потому что одиночество — это же чувство, это ощущение. А для измерения субъективных ощущений опросы очень хорошо подходят.
Мы недавно получили два очень необычных результата. Первый — одиноких людей в России стало больше. Больше, чем 3—4—5 лет назад. Но одновременно тех, кто боится одиночества, стало меньше. То есть мы не только становимся более одинокими, но и приучаемся жить в одиночестве, не испытывать по этому поводу каких-то чрезмерных страданий, и даже начинаем верить в то, что одиночество может быть социальной нормой.
— То есть это не однозначно негативное явление с точки зрения восприятия самими людьми?
— «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Поэтому привыкаем, и то, что сначала было драмой, для многих становится нормой. Потому что у нас сверхнасыщенная жизнь, у нас огромное количество возможностей. Никто не голодает, как бы мы ни ругались, ни ворчали, ни жаловались. Поэтому да, сначала тяжело, сначала грустно. Но потом значительная часть людей всё-таки привыкает и находит в этом даже определенное удовольствие. Для кого-то компенсацию дает виртуальное общение в сетях, — может быть, сети-боты. Для кого-то питомцы — Россия, кстати, самая собаколюбивая и кошколюбивая в мире страна, только с Соединенными Штатами соперничаем. Ну и дальше это будет, конечно, искусственный интеллект.
— Что вообще можно понимать под одиночеством? Как это можно сформулировать с точки зрения социологии?
— Критерии одиночества — это отсутствие глубоких социальных связей, близких. Не слабых — они всё-таки остаются. Даже если вы улыбаетесь, а не просто смотрите вглубь себя или в смартфон. Вы покупаете хлеб в магазине, вот вам слабая связь с продавцом, которого вы видите регулярно. Но какого качества эта связь? Очень слабая. Всё устройство современного мира ведет нас к тому, что одиноких людей будет становиться всё больше и больше. Если нас это не устраивает, если главное для нас — общение, чтобы человек оставался существом социальным, политическим, а не превращался в отшельника, тогда мы должны изменить главное магистральное направление современного развития.
Для того чтобы не быть одиноким, нужны тесные связи хотя бы с несколькими людьми. Это должна быть близость духовная, душевная, дружеские чувства, но желательно и более близкие связи: например, сексуальные, они очень сильно влияют на комфорт и удовлетворенность человека. Но судя по всему, по трендам, всего этого будет меньше. Близости будет меньше. Для России это особенно болезненная тема. Потому что, в отличие от западных стран, где люди более настроены на большое количество слабых связей, для россиян очень важно, чтобы близкие сильные связи существовали. И когда их становится меньше, когда они разрываются, это часто носит шоковый характер.
Мы постоянно спрашиваем людей: вы счастливы или нет? Конечно, есть группа тех, кто говорит, что несчастливы. Одно из трех главных объяснений, почему люди несчастливы, — это то, что они одиноки.
— ВЦИОМ немножко перестает быть классическим ВЦИОМом, вы трансформируетесь в аналитический центр. В чем эта трансформация будет состоять, в чем отличие вашей новой концепции от исторической?
— Начинали мы как опросная служба. Некоторое время ВЦИОМ даже был единственной профессиональной опросной службой в стране. Сегодня около 300 компаний в России занимаются опросами и другими видами изучения общественного мнения. Это больше не уникальная компетенция, а очень широко распространенная. И это правильно. Но от нас заказчики требуют чего-то большего, чем опросы. Они требуют анализа, инсайтов, прогнозов, рекомендаций. Это строится и на данных опросов, но далеко не только на них. Поэтому мы давно переросли опросную службу, хотя она никуда не исчезает. Но мы даже девиз поменяли. Раньше наш девиз звучал «От мнений к пониманию», теперь — «От понимания к решениям». Не просто опрашиваем, анализируем, а рекомендуем, советуем, консультируем наших заказчиков для того, чтобы они были более успешны в бизнесе, в политике, в государственной работе.
— Какие именно направления аналитики у вас будут и какой ваш типичный заказчик, из каких отраслей?
— Первая корневая компетенция — всё, что связано с массовыми настроениями людей, с внутренней политикой, с молодежной политикой, с социальной политикой. Сюда же добавляется демография. Демография — это наша карма. Не просто как страны, а как всего мира на ближайшее десятилетие минимум, пока не поймем, как жить в новой ситуации, где нас становится не всё больше, а наоборот всё меньше. Из направлений относительно новых для нас, но при этом очень востребованных, это то, что мы называем «гостех».
— Не связано с платформой ГосТех?
— Пока нет. А дальше посмотрим. Цифровизация идет широким фронтом. Сегодня на любом молокозаводе уже есть IT-подразделение, у любого ретейлера. Цифровые платформы всё больше занимают ведущую роль в экономике, социальной политике, общественной жизни. Думаю, и в политике когда-то произойдет смещение центра тяжести к ним. Это всё, что связано с восприятием новых цифровых технологий прежде всего людьми, с их готовностью адаптироваться, менять свое поведение, менять свои вкусы, привычки, запросы. Это новая сфера компетенции для нас очень важна.
Есть еще одна тема, связанная с бизнесом, прежде всего частным, на территориях присутствия. Почти любой бизнес, кроме цифровых платформ, где-то локализован. У него есть свои работники, есть люди, проживающие там, где сосредоточены основные активы. Раньше бизнес как-то ими интересовался, выделял деньги, реализовывал программы, писал социальные отчеты, и всех всё устраивало. В последние 5 лет отношение людей к представителям бизнеса резко изменилось. Если раньше господствовало мнение, что они дают рабочие места, поставляют товары и услуги, платят налоги, и этого достаточно, то сегодня главный вопрос идет к социальной миссии бизнеса.
Всё началось с пандемии. Мы видим, что если у компании нет социальной миссии, то песенка этой компании спета. У самих бизнесменов мозги уже тоже повернулись в правильную сторону. Они понимают, что им недостаточно просто что-то производить, платить налоги и весело проводить время на Мальдивах. Они понимают, что должны создавать какую-то сверхценность, говорить об этом с людьми, корректировать свою политику с учетом обратной связи. Это очень важное направление, суперактуальное, супервостребованное, и мы им занимаемся.
— Получается, вы свою выручку, источники доходов диверсифицируете и идете в частный сектор, участвуя своими компетенциями понимания человеческой природы, умения задать вопрос?
— Да, это верно сказано — понимание человеческой природы. Ученые и философы пытаются ее понять несколько тысяч лет. Получается так себе. Но мы не оставляем усилий.
Диверсификация стартовала достаточно давно. Мы никогда не работали только на государство. Нас еще в 1992 г. сняли с госфинансирования, убрали бюджетную строку и сказали: зарабатывайте, как хотите. Мы с бизнесом работаем постоянно 30 лет. Другое дело, что бывают моменты, когда государство приходит и властно под себя основную часть наших производственных мощностей забирает. Мы очень отзывчивы здесь. Но бизнес у нас всегда в приоритете. Более интересно, что у нас сейчас идет вертикальная интеграция — превращение опросной службы в аналитический центр. То есть сырьевые переделы, добыча данных, которая сегодня уже не является нашим эксклюзивным источником дохода, а превратилась в «коммодитис», в биржевой товар, и стоимость его не так высока, как прежде. Зато он всем нужен. Над этим переделом у нас более высокие переделы. Там, конечно, добавленная стоимость существенно выше. Самое главное, что эта добавленная стоимость не только финансовая, она мыслительная, содержательная. Это то, что сегодня нужно нашей экономике. Все говорят, что мы уперлись в пределы роста, нужна структурная перестройка. Это очень сложно. Здесь нужны мозги, и в том числе наши.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
