— Концессионные проекты сегодня считаются эффективным решением для модернизации водоснабжения малых городов, райцентров, даже посёлков. На ваш взгляд, есть ли какая-то альтернатива концессии?
— Не только концессии, а вообще, говоря шире, инструменты государственно-частного партнерства, при правильном их использовании действительно позволяют привлекать средства в модернизацию инфраструктуры в целом, и в модернизацию инфраструктуры городов.
Поговорим о коммунальной инфраструктуре, водоснабжении и водоотведении, то есть о том, чем занимается наша группа компаний «Росводоканал». В текущих условиях ограниченности бюджетных ресурсов, в довольно зарегулированной отрасли, в которой мы работаем, ГЧП, в частности, инструменты концессии, которые мы используем в своей работе, они, по нашему опыту, действительно являются действенными и результативными при модернизации сложной системы водоснабжения и водоотведения. Учитывая то состояние, в котором сегодня она находится в стране. И это позволяет привлекать, с одной стороны, компетенции, которые есть у концессионера, с другой стороны, возможность использовать все доступные источники финансирования. Это, в первую очередь, частные инвестиции и средства институтов развития, таких, как ДОМ.РФ, ВЭБ.РФ, Фонд развития территорий.
— От некоторых участников проектов ГЧП приходилось слышать, что есть определенная проблема с реализацией инвестиционных планов, потому что не работает схема «Тариф в обмен на инвестиции». Частной стороне соглашения предлагается вкладываться в инфраструктуру, а это, как мы понимаем, довольно большие затраты. Но при этом тариф меняется не так быстро, как хотелось бы. И с учётом инфляции, и с учётом текущей ставки по кредитам эта деятельность, по большому счету, становится невыгодной. На ваш взгляд, как можно этот механизм отрегулировать, чтобы принцип «тариф в обмен на инвестиции» работал?
— Действительно, мы сегодня ограничены потолком, который устанавливает нам правительство, государство, для предельников так называемых, — индекса роста платы населения, платы граждан. Если говорить формальным языком. Но нужно отметить, что государство действительно со своей стороны многое делает, не только ограничивая, но и создавая предпосылки для бизнеса и формируя различные инструменты. Сейчас на уровне правительства Российской Федерации и президиума Государственного совета, который возглавляет президент, и комиссии Госсовета по инфраструктуре, обсуждаются вопросы, связанные с выведением ряда ограничений из ряда проектов и направлений расходования средств концессионеров, в том числе, и компаний, которые вкладывают средства в развитие инфраструктуры, из-под ограничения определенными индексами.
И вы абсолютно правильно обратили внимание — это касается инвестиционной составляющей. Потому что операционные расходы действительно ограничиваются индексами, а инвестиционная составляющая — это средства, которые инвестор тратит на строительство новых очистных сооружений, на реконструкцию существующих очистных сооружений, на замену сетей и целый ряд направлений. Ограничивая эти расходы, мы тем самым снижаем темпы замены аварийных сетей. Мы снижаем темпы, которые влияют на аварийность. Те показатели, которые влияют на качество, надежность услуг, которые мы предоставляем.
Поэтому вопрос возвратности инвестиций сейчас очень остро стоит. Он действительно снижает инвестиционную привлекательность отрасли. Всё просто. Частный инвестор, бизнес, который готов работать в такой сложной сфере, как жилищно-коммунальное хозяйство, хочет понимать, в каком периоде сможет обеспечить возвратность инвестиций, построить соответствующую финансовую модель.
Сегодня есть определенные возможности у губернаторов обращаться в Федеральную антимонопольную службу. На сленге это называется «пробивать» индекс или превышать индекс, который устанавливается государством. Многие губернаторы им пользуются. Конечно, это должно быть соответствующим образом зафиксировано, чтобы это был не какой-то заявительный характер, а системная возможность для бизнеса понимать и строить свои финансовые модели, основываясь на возвратности инвестиций.
— Если уж мы заговорили об инвестициях, знаете, Счётная палата, конкретные аудиторы Счётной палаты, довольно критически смотрят на участие частного капитала в проектах ГЧП. Бюллетень, который Счётная палата выпустила буквально месяц назад, посвящён как раз государственно-частному партнерству в ЖКХ. Из него следует, что чуть ли не 70% таких соглашений, по сути, притворные, то есть надо передать компанию водоснабжающую в аренду какому-то предприятию — вот и передают, никаких реальных инвестиций там нет. Кроме того, давайте будем честны, пристальное внимание со стороны правоохранительных органов к проектам ГЧП имеется, потому что, конечно, речь идет о передаче государственного имущества в ведение частной компании. Вопрос: что эта частная компания с ним делает? Действительно ли развивает или выжимает из трубы последние соки и уходит?
Позиция правоохранителей, позиция Счётной палаты в целом понятна. Это позиция публичной стороны. Позиция ваша как представителя частного бизнеса, как должен проводиться мониторинг и контроль инвестирования?
— Да. Но мы, в том числе, благодаря вам, если помните, в прошлом году провели на Дальневосточном экономическом форуме очень хорошую сессию, на которой присутствовали представители Счетной палаты Российской Федерации. И действительно, там прозвучал тезис про притворные концессии. И таких много. Необходимо, конечно, об этом говорить. Необходимо отметить, в том числе, заключение, которое выдала Счётная палата по итогам аудита, который она проводила по поручению Государственной Думы. Оно подсветило ряд негативных эффектов, которые сегодня есть на рынке концессий. Но при этом есть и позитивные вещи, которые тоже были отмечены. Основные концессии сегодня — это концессии в ЖКХ. И как мы говорили в начале, это работающий реальный инструмент. Вы затронули ещё аренду. Оращу внимание, что аренда и концессия — это разные вещи.
— Да, согласен.
— Мы об этом очень часто говорим. И спасибо за правильную оговорку. Концессия, в отличие от аренды, как раз тот инструмент, который сегодня по закону может работать на протяжении 49 лет, позволяет привлекать те самые долгосрочные инвестиции, которые не дают такого отрицательного социального эффекта на рост тарифов для населения.
Концессионер полностью прозрачен перед концедентом, перед публичной стороной, которая является стороной концессионного соглашения. Мы ежегодно отчитываемся по целому ряду показателей, о которых я сегодня уже говорил: качество, надежность и энергоэффективность, выполнение инвестиционных программ, выполнение производственных программ. Нам устанавливаются долгосрочные параметры регулирования, которые индексируются на понятные, установленные государством цифры. И здесь, на мой взгляд, как раз для силовых органов, для органов, которые осуществляют контроль, работа, что называется, с понятными представителями бизнеса, у которых есть концессионное соглашение, у которых есть обязательства, представляется более понятным, более прозрачным и более работающим механизмом, в отличие от той же аренды либо каких-то других инструментов, связанных с привлечением инвестиций.
— Для любого частного инвестора, я думаю, вопрос сохранности инвестиций — приоритетный. Как вы оцениваете защищенность вложений, которые делаются с частной стороны в проекты? Нормативная база позволяет говорить о том, что вложения, сделанные в инфраструктуру в рамках нынешних соглашений ГЧП, защищены?
— Да, они защищены, потому что законодательством сегодня предусмотрена возможность возврата концессионеру средств, которые он инвестировал в инфраструктуру, но, допустим, не успел вернуть в связи с прекращением, расторжением договорных отношений или концессией. Такая опция существует де-юре.
В целом, я бы говорил не только о возврате средств, которые были инвестированы, о гарантиях их возврата. Я бы говорил о том, что довольно часто пересматриваются правила игры. Мы видим, ка3 у нас меняется ключевая ставка. Мы видим, как у нас меняется и растет стоимость строительства, это строительная инфляция, и целый ряд показателей.
И здесь главное, чтобы нам как концессионеру была дана возможность вносить изменения в наши долгосрочные параметры регулирования, в наши концессионные соглашения с концедентом, была дана возможность изменять показатели, размер инвестиционных программ, стоимость работ и целый ряд других показателей.
И такой диалог мы с государством ведём, ведём работу. Буквально в этом году были приняты соответствующие изменения в законодательство, которое регулируют наши взаимоотношения, и которое сейчас нам позволяют эти параметры менять в силу изменившихся экономических условий. Есть целый ряд инструментов на федеральном уровне, которые называются специальными инвестиционными контрактами, СПИК. Так вот, для концессионеров этого сегодня не существует. Но мы вместе с правительством работаем с законодательством и пытаемся эти правила игры все-таки менять, чтобы они становились более эффективными и динамичными, позволяли нам реагировать на изменение текущей экономической ситуации и вызовы, которые существуют.
— Высокая ключевая ставка, дефицит денежных ресурсов, дорогие кредиты. Где частной стороне ГЧП-проектов брать деньги для долгосрочных вложений?
— Очень хороший, очень правильный и своевременный вопрос. Я вам открою, наверное, некую завесу над нашей работой. Мы учимся зарабатывать на нетарифном бизнесе. И у нас действительно это хорошо получается, потому что мы понимаем, что те условия, о которых вы сказали, те постоянно меняющиеся экономические, рыночные условия, и те индексные ограничения, о которых мы сегодня уже говорили, нас не заставляют, наверное, но мотивируют искать источники дохода. И за счет того, что у нас есть хорошие компетенции в целом ряде направлений деятельности, мы развиваем эту нетарифную, как мы называем её для себя, деятельность. Мы сегодня, например, работаем с крупными промышленными предприятиями, такими, как «Сибур». В частности, мы делаем для них аутсорсинг по работе с их очистными сооружениями.
— С их производством, значит?
— Да. Те производства, которые сегодня есть у них в регионах. У них есть, естественно, очистные сооружения, которые позволяют очищать и отправлять в стоки уже очищенные промышленные воды. И мы, обладая соответствующей компетенцией, поскольку занимаемся не только водоснабжением, но и водоотведением, берём у них аутсорсинг и оказываем такую услугу. Сейчас это очень востребовано. Помимо «Сибура», с которым мы работаем, ведем переговоры с большими промышленными предприятиями, в частности, из нефтехимической отрасли.
Помимо этого, у нас, в целом, сегодня 20 разных услуг по нетарифной деятельности, связанных с испытательными лабораториями, с проектированием, строительством, вплоть до услуг, которые мы оказываем населению. Это те средства, которые позволяют нам привлекать дополнительные инвестиции и зарабатывать в постоянно меняющихся рыночных условиях.
— У вас уже довольно давно сформировался пакет водоканалов, которыми вы управляете. Какое-то расширение этого списка ожидается?
— Расширение происходит постоянно. В прошлом году в группу компаний вошел Томск. Мы успешно работаем в Краснодарском крае. Показатели нашей работы, наше взаимодействие с правительством Краснодарского края позволяет нам расширять нашу работу и присутствие в регионе. Мы подписали в начале мая новое концессионное соглашение с Армавиром. Сегодня в Краснодарском крае это сам город Краснодар с объёмом инвестиций больше 100 млрд руб., это Тихорецк и подписанное свежее концессионное соглашение в Армавире.
В проработке ещё пять-шесть регионов развития. Мы работаем и на ПМЭФ, проводим соответствующие встречи с руководителями субъектов Российской Федерации и договариваемся, чтобы в перспективе у нас была возможность в эти регионы заходить, вносить туда свои компетенции, повышать качество услуг для населения. Но я вам могу на цифрах показать, что в прошлом году количество потребителей наших услуг было 7,2 млн человек, а сейчас уже почти 8 млн.
— Как Москва в пределах МКАД примерно.
— Да. Это показатель, который характеризует наше развитие. Действительно, у нас есть желание расти еще, развиваться и увеличивать количество населения, которое будет получать качественные услуги по водоснабжению и водоотведению от «Росводоканала».
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
